Приманка - Страница 89

– Потом он ушел, и я больше о нем не думала, только на следующее лето ночью опять раздался стук в мое окно. Мы устроили что-то вроде пикника на заднем крыльце и славно поговорили. Парень был рад узнать, что Трил благополучно разрешилась тобой, Фаун. Он принес мне маленькие подарки, а я дала ему с собой еды и сотканное мной полотно. То же случилось и еще через год. Я уже привыкла ждать его.

Через год он явился опять, но не один. Он привел свою молодую жену – похвастаться ею передо мной, я думаю, уж очень он ею гордился. Он показал мне свои брачные браслеты – они называли их узами, – зная, что я, как мастерица, интересуюсь всем, что относится к ремеслу: нитками, тесьмой, плетением, а не только пряжей и вязаньем. Они позволили мне взять браслеты в руки и ощупать, и тут я испытала потрясение. Это были не просто красивые вещи. В них была магия.

– Да, – сдержанна подтвердил Даг и в ответ на любопытный взгляд Фаун объяснил: – Каждый из супругов помещает в браслет крошечную часть своего Дара. Церемония наложения уз соединяет два Дара, молодожены обмениваются ими.

– В самом деле? – переспросила Фаун зачарованно, пытаясь вспомнить, видела ли такие браслеты на дозорных в Глассфордже. Да, у Мари был такой, и у пары старших дозорных тоже. Фаун сочла их просто украшениями. – А они что-нибудь делают? Можешь ты через них посылать сообщения?

– Нет. Ну, когда один из супругов умирает, другой это чувствует, потому что Дар исчезает из браслета. Браслеты часто убирают в безопасное место, чтобы не повредить, хотя их и можно сделать заново. Однако если один из супругов отправляется в дозор, тот, который остается в лагере, обычно свой не снимает. Просто... чтобы знать. Если что-то случается, для того, кто в дозоре, шок бывает более тяжелым – ведь не ожидаешь... Я дважды был свидетелем такого. Тяжелое дело. Если есть хоть какая-то возможность, дозорного сразу же отпускают домой. Человек испытывает совершенно особый ужас: знает, что случилось, но не знает как; знает только, что он опоздал, и надеется, что, может быть, браслет сгорел во время пожара, – такая надежда только увеличивает страдания и не приносит утешения. Когда я пришел в себя в шатре лекаря после...

В комнате наступила такая тишина, что Фаун показалось: она слышит, как горят свечи. Она повернулась к Дагу и прошептала:

– Знаешь, такие фразы нужно или заканчивать, или не начинать.

Даг вздохнул и добавил:

– Думаю, тебе я могу сказать. Если не смогу, значит, мне не следует... ладно. Я хотел сказать, что когда я пришел в себя в шатре лекаря после Волчьего перевала, лишившись руки, вместе с ней я лишился и браслета. Его я тоже потерял на перевале. Думаю, я доставил много трудностей своим товарищам, пытаясь найти браслет, – я тогда здорово повредился в голове. Мне не хотели говорить, что Каунео погибла, пока я не окрепну, но пришлось сказать, а я не поверил. Мне казалось, если я найду браслет, я докажу, что они ошиблись. Только через долгое время я опамятовался. – Говоря это, Даг не смотрел на Фаун. Она втянула воздух и медленно выдохнула сквозь зубы. Тогда Даг взглянул на нее, улыбнулся и попытался ободряюще пожать девушке руку, но поморщился, когда боль напомнила ему о его увечье. – Это было давно, – пробормотал он.

– До моего рождения.

– Действительно. – Через мгновение Даг добавил: – Не знаю, почему эта мысль кажется мне утешительной, но так и есть.

Нетти слушала внимательно, склонив голову к плечу. Когда Даг умолк, она сказала:

– Вот что, дозорный: я знаю, что без такого браслета ты не будешь женат в глазах Стражей Озера.

Даг кивнул, потом вспомнил, что нужно отвечать вслух.

– Да. Я хочу сказать, что такие браслеты – видимое доказательство законного брака, так же как запись деревенского клерка и ваши имена в семейной книге с подписями всех свидетелей. Наложение уз – суть и центр свадебной церемонии. Угощение, музыка, танцы, споры между родственниками – это все дополнения.

– Ага, – согласилась Нетти. – В том-то и проблема, дозорный. Потому что если вы с Фаун встанете перед семьей, как вы хотите, и произнесете обещания, мне кажется, она-то выйдет замуж, но ты не женишься. Я сказала, что у меня есть вопрос, и вот он: я хочу точно знать, что ты затеял, хочу убедиться, что ты не собираешься обвести Фаун вокруг пальца и оставить ее горевать.

Фаун удивилась: почему Нетти возлагает на Дага ответственность за ее будущие слезы, а не на нее – за слезы Дага. Опять эта проклятая разница в возрасте, решила она. Такой подход казался ей несправедливо однобоким.

Даг молчал несколько долгих мгновений. Наконец он поднял голову и сказал:

– Когда я еще только приехал сюда, у меня и мысли не было о крестьянской свадьбе. Однако скоро мне стало ясно, как мало ценит Фаун ее семейство. О присутствующих я не говорю, – поспешно добавил он, и Нетти сурово кивнула в подтверждение. – Не то чтобы ее не любили и не старались заботиться, но делается это между прочим, словно по рассеянности; родные словно не видят ее такой, какая она есть. Такой, какой вижу ее я. Конечно, родственники Фаун не воспринимают Дар, но все же... Может быть, прошлое закрывает от них настоящее, может быть, они просто не смотрели на Фаун внимательно в последнее время, а может быть, и никогда не смотрели – не знаю. Однако замужество, похоже, поднимает женщину в глазах крестьян. Я и подумал, что легко могу обеспечить Фаун такое положение. Теперь я не так уверен в легкости подобного решения. – Даг вздохнул. – Но о том, что касается ее вдовства, я говорил совершенно серьезно.

– Это представляется плохим подарком, дозорный.